Протоиерей Павел Алфеев. Иуда предатель

    

  От редакции. Прошло больше года с подписания 30 пунктов Гаванской декларации,  которую православные люди сравнили с 30 сребрениками, полученными Иудой за предательство Христа. Дело Иуды — мировое и вечное дело. Оно находится в органической связи с вечным спасением людей смертью Христа. Иуда, совершив страшное дело,удавился. Но «потомки» его живут и действуют на земле до сих пор  и будут выполнять дело Иуды до кончины мира.  Всякий христианин, стремящийся  подменить Небесное Царство Христа земным  в своих интересах, есть Иуда. Кто в служении Христу выражает и осуществляет служение плоти, кто на место любви Христовой ставит свой личный эгоизм,кто Самого Христа превращает в средство удовлетворения своего себялюбия, кто продаёт Христа ради земных благ, тот Иуда. Об этом — вышедшая в свет в 1914 г.  книга протоиерея Павла Алфеева,  первые главы из которой мы публикуем.

 

 Страшный грех Иуды

    Имя Иуды, лобзанием предавшего своего Учителя, стало страшным именем на языке человеческом. Своим вероломным предательством он заклеймил позором человечество. Имя Иуда стало нарицательным и всегда выражает оскорбление для того, кого назовут Иудой. Нравственный облик Иуды служит предметом серьезных рассуждений, научных исследований, поэтического творчества и легкомысленных фельетонных очерков. Суждения об Иуде разнообразятся до прямой противоположности. Одни проклинают, другие смягчают, некоторые защищают, есть и сочувствующие ему в несчастье, но большинство с презрением и ненавистью отвращает от него свое лицо. Такая разнообразная оценка нравственного облика Иуды более всего проявляется в приложении этого названия к разным порочным наклонностям людей.

    Именем Иуды на современном языке награждают многих и большей частью неправильно, незаслуженно, вследствие непонимания самого поступка Иуды. Льстивый изменник – Иуда; предавший за грош друга – Иуда; отказавший в милостыне – Иуда; жадный сребролюбец – Иуда; скупой собиратель имущества – Иуда; мелкий воришка, обкрадывающий друга, – Иуда; всякий корыстный льстец, обманывающий друга, – Иуда и т. д. Но все эти названия не выражают того, что в действительности представляет собой Иуда. Слишком мелка и ничтожна эта оценка в сравнении с величием гнусного и страшного его дела. Иуда не только мировой тип всех указанных страстей, но и воплощение того зла, которое стремилось к вечной победе над добром, т. е. над делом Христа. С этой именно точки зрения и следует рассматривать все дело Иуды и производить нравственную оценку его личности. С этого и мы начнем свое исследование об Иуде.

      Оценка Спасителем греха Иуды самая верная. Но эта оценка в то же время и самая страшная. Предсказывая ученикам о Своих страданиях, Христос сказал: «…Сын Человеческий идет, как писано о Нем, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться» (Мф. 26:24).

      Если Сам Спаситель так говорит об Иуде, то можно понять, как безмерно велик грех его, когда небытие его предпочитается бытию. Никто так высоко не ценил радость жизни, как Христос, Который затем и приходил на землю, пострадал и умер на кресте, чтобы возвратить человеку радость вечной жизни. И вдруг об Иуде Он так говорит: лучше было бы не родиться!

      Безмерность греха Иуды Христос определяет такими чертами, которые должны наводить ужас на каждого. В Капернаумской синагоге, излагая учение о хлебе небесном, Иисус закончил Свою беседу так: «не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол» (Ин. 6:70). Назвать Иуду диаволом – что может быть страшнее этого? Ведь диавол есть непримиримый, злейший враг Божий, которому уготован огонь вечный (Мф. 25: 41). Диавол «был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8:44). Диавол есть «враг всякой правды» (Деян. 13:10). Диавол есть враг всех верующих, который похищает у них «слово Божие» (Лк.8:12), сеет «плевелы» среди них (Мф. 13: 38). Диавол – противник верующих; «он ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет. 5: 8). Всякий грех от диавола. А потому «кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил» (1 Ин. 3:8). Он постоянно строит людям козни (Еф. 6:11), чтобы уловить кого-либо в свои сети (1. Тим. 3:7; 2 Тим. 2:26). Диавол имеет «державу смерти» (Евр. 2:14). Можно сказать, что диавол есть воплощение зла, вражды и ненависти, он против Бога и людей, первоисточник и виновник греха в мире, осужденный на вечное мучение в геенском огне. И все эти свойства Христос приписал Иуде, когда назвал его диаволом. А что слова Христа относятся к Иуде, это поясняет Иоанн Богослов. Передав слова Христа об Иуде, он тотчас же добавляет: «Это говорил Он» (Иисус) «об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати» (Ин. 6:71).

     Из приведенных слов евангелиста Иоанна мы видим, что вся тяжесть греха Иуды, за который он приравнивается к диаволу и называется диаволом, это – предательство Господа нашего Иисуса Христа на смерть. Мы не будем пока раскрывать, из каких элементов слагался этот грех, из каких побуждений он исходил, что преследовал, – об этом речь впереди,– а устанавливаем только факт, что грех предательства превратил Иуду в диавола. А почему, спросят, грех предательства сделал Иуду диаволом, – ответ на это прост и ясен: потому что «грех предательства есть грех диавола, исходит от диавола и в Иуду вложен диаволом». Указания на это мы находим в словах евангелистов, которые убедительно устанавливают этот факт. Укажем на эти свидетельства.

    Евангелист Лука передает нам, что когда «искали первосвященники и книжники, как бы погубить» Иисуса – это было перед праздником Пасхи, – то Иуда помог им выполнить свой план, свое злое намерение. А помог потому, что «вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа двенадцати, и он» (Иуда) «пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им. Они обрадовались и согласились дать ему денег; и он обещал, и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе» (Лк. 22-6).

    Затем евангелист Иоанн, описывая Пасхальную вечерю, замечает, что «диавол уже» «вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его» (Ин. 13:2). И эту мысль, и желание диавола в ту же ночь и осуществил Иуда под непосредственным воздействием диавола. В конце вечери, на которой Христос предостерегал Иуду от предательства, раскрыв тяжесть этого греха (Мф. 26: 24) и открыто обличив в нем Иуду (Мф. 26: 25), Иуда, отвергнув все заботы и любовь Христа, открыл свое сердце для сатаны. Он принял из рук Христа кусок хлеба как знак особенного внимания и расположения со стороны Христа. «И после сего куска вошел в него сатана». И «…приняв кусок, он» (Иуда) «тотчас вышел,» чтобы совершить сатанинское дело (Ин. 13: 27, 30).

Ясно, что дело Иуды есть дело сатаны. Иуда в этом деле является точным исполнителем воли сатаны, орудием сатаны, действовавшим в интересах сатаны и, следовательно, против Бога. Указания на это мы находим в словах Самого Христа.

    Когда Иуда отправился к первосвященникам и начальникам, чтобы взять вооруженную стражу и выдать им Иисуса, Христос сказал Своим ученикам: «Уже немного Мне говорить с вами; ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего» (Ин. 14:30). Но так как этот князь мира ничего не имеет в Иисусе, чтобы подчинить Его своей власти, то этот князь мира уже осужден тем, что имеет он совершить, т. е. смертью Христа (Ин. 16:11), и потому «изгнан будет вон», как об этом раньше говорил Христос (Ин. 12:31). Поэтому Христос смело и решительно идет с вечери на встречу с этим князем мира, действовавшим через Иуду и первосвященников. Сказав, что «идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего,» Христос далее продолжает: «Но чтобы мир знал, что Я люблю Отца» (волю Которого Он исполняет Своими страданиями и смертью) «и, как заповедал Мне Отец, так и творю: встаньте, пойдем отсюда» (Ин. 14: 31). «И, воспев, пошли на гору Елеонскую» (Мф. 26: 31), «по обыкновению», замечает евангелист Лука (Лк. 22: 39), где Иуда и выдал Его врагам.

    В саду Гефсиманском, куда Иуда привел «отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев… с фонарями и светильниками и оружием», Иисус вышел им навстречу и сказал: «кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея». Иисус на это ответил им: «это Я, они отступили назад и пали на землю. Опять спросил их: кого ищете? Они сказали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: Я сказал вам, что это Я; итак, если Меня ищете, оставьте их» (учеников), «пусть идут…» (Ин. 18: 3-8). Вместе с воинами стоял «и Иуда, предатель Его» (Ин. 18: 5). «Первосвященникам же и начальникам храма и старейшинам, собравшимся против Него, сказал Иисус: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня! Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы» (Лк. 22: 52-53).

     Мы видим теперь, что все детали факта, по указанию Самого Христа и евангелистов, говорят нам, что дело Иуды есть дело сатаны. Отсюда вытекает и тяжесть греха Иуды и оправдывается страшный приговор Христа: «Сын Человеческий идет по предназначению», как написано о Нем; «но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться» (Лк. 22: 22; Мф. 26:24).

     Отсюда все то, что обыкновенно приписывают Иуде, чем клеймят его имя и за что многих называют иудами, представляется слишком пустым и ничтожным сравнительно с действительным преступлением Иуды-предателя. А вместе с этим какой ложью и страшной клеветой, каким незаслуженным обвинением отзываются все наименования “Иуда”, приписываемые людям без разбора и законного основания. Обозвать кого-либо Иудой значит обозвать диаволом, приписать этому человеку то, за что Христос назвал Иуду диаволом. А ведь это, если поглубже вдуматься, страшное обвинение против ближнего! Иудой может быть назван только тот, кто в действительности выполняет дело Иуды… А в чем состоит дело Иуды, об этом речь впереди.

Грех Иуды в его фактическом проявлении

      Дело Иуды в своем фактическом проявлении есть осуществление того принципа, который лежит в самой основе его, как мы раскрыли выше. Иуда, предавая своего Учителя, думал таким путем осуществить мессианскую идею, которой жило и живет все еврейство, понимая ее в грубо чувственном виде. Сильная натура, как Иоанн Предтеча или апостол Павел, он думал реализовать через Христа то, о чем говорили пророки, утешая народ в тяжелые минуты исторической жизни. Для Иуды Христос был действительно Мессия, о Котором предсказывали пророки, но только понимал он Его не в духе пророков, а в грубо чувственном духе угнетенного и развращенного народа. Он видел в Христе такого всемогущего и всеславного повелителя, каким и должен быть Мессия. Как один из двенадцати, следовательно, один из самых приближенных ко Христу, он видел, как все преклонялось перед всемогущей силой Иисуса: все больные – слепые, расслабленные, прокаженные, сухорукие, скорченные, – все получали исцеление от одного прикосновения Его руки или даже от Его властного слова. Он повелевал ветрами, укрощал свирепое море, насыщал целые тысячи народа малым количеством хлебов, исцелял бесноватых, воскрешал мертвых – одним словом, перед несокрушимой силой Христа и властным Его словом никто и ничто не могло устоять. Эту могущественную силу Христа испытал на себе и сам Иуда. Посылая двенадцать учеников Своих на проповедь, Христос «дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их, и врачевать всякую болезнь и всякую немощь» (Мф. 10:1). И этой властью, данной двенадцати, пользовались все ученики Его, включая и те семьдесят, которые, возвратившись, с радостью говорили: «Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем» (Лк, 10:17). Во всем этом видел Иуда исполнение ветхозаветных пророчеств о Мессии, на что указывал и Сам Христос. Посланным ко Христу от Иоанна двум ученикам с вопросом: «Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого», Иисус сказал: «пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне», т.е. признает Меня за ожидаемого всеми Мессию (Мф. 41:2-6). В Назаретской синагоге Христос, прочитав из Книги пророка Исаии (Ис. 61:1-2) пророчество о Мессии, приложил его к Себе: «ныне исполнилось писание сие, слышанное вами,» и исполнилось на Нем, как это видно из дальнейшего поведения Его соотечественников (Лк. 4:16-30). Все это неотразимо говорило Иуде, что Иисус есть Мессия.

      Признав Иисуса за Мессию, Иуда все свои мысли, желания и стремления сосредоточил на том, чтобы осуществить через Него идеал мессианского царства на земле, который лелеяли в своих сердцах все евреи, за исключением немногих избранников. В чем же состоял этот идеал мессианского царства?

      Гонимые и преследуемые всеми народами евреи, постоянно подвергавшиеся страшному и бесчеловечному рабству жестоких завоевателей, несколько раз лишавшиеся своего отечества и в железных цепях, подобно рабочему скоту, отводимые в чужие земли на тяжкие и позорные работы, оскорбляемые в своей духовной гордости жестокой зависимостью от языческих народов, которые в очах Иеговы считались нечистыми, – со всем этим они, как единственные почитатели истинного Бога, не могли мириться и объясняли все свои несчастья временным гневом Иеговы за свои грехи, копя в своем сердце гнев в ярость мщения всем врагам до тех пор, когда явится обещанный им Мессия.

      Таким образом, всю злобу и ненависть к врагам они сосредоточили вокруг Мессии, всю жестокость мщения врагам они возлагали на Мессию. Он придет и всех врагов истребит, а евреев сделает господствующими обладателями всего мира, всех богатств и сокровищ суши и моря; все народы земли будут в унижении и рабстве им служить, а они, евреи, будут тогда наслаждаться всеми благами мира сего. О духовных благах они не помышляли и не помышляют.

     Все эти радужные мечты о земном счастье они оправдывали и подкрепляли пророческими созерцаниями будущей славы Мессии, которые для большей наглядности представляли они в пластической форме. Но эту пластику формы евреи понимали буквально и потому будущее свое положение они рисовали словами Пророка так:

      «Ибо вот, тьма покроет землю, и мрак – народы; а над тобою» (обращение к Иерусалиму) «воссияет Господь, и слава Его явится над тобою… Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они» (народы) «собираются, идут к тебе… Тогда увидишь, и возрадуешься, и затрепещет и расширится сердце твое, потому что богатство моря обратится к тебе, достояние народов придет к тебе. Множество верблюдов покроет тебя – дромадеры из Мадиама и Ефы; все они из Савы придут, принесут золото и ладан и возвестят славу Господа… Меня» (Мессию) «ждут острова и впереди их – корабли Фарсисские, чтобы перевезти сынов твоих издалека и с ними серебро их и золото их… Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои, и цари их – служить тебе… Ибо народ и царства, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся… И придут к тебе с покорностью сыновья угнетавших тебя, и падут к стопам ног твоих все, презиравшие тебя… Ты будешь насыщаться молоком народов, и груди царские сосать будешь…» (Ис 60:2, 4-6, 9- 10. 12, 14, 16).

      Читал эту главу Иуда, читал и прилагал ее к Иисусу. Никто, кроме Иисуса, не может осуществить такой заманчивый и лестный идеал жизни, начертанный боговдохновенной рукой пророка Божия. Он, Иисус, одним мановением Своей руки может сокрушить всех Своих врагов. Достаточно сказать Ему одно слово, и все Римские легионы исчезнут, как пыль, разносимая ветром. Трон всемогущего кесаря, этого бога земли, под гнетом которого дрожала вся земля, обагренная кровью от римского меча, – этот трон рассыплется, и исчезнут величие и слава кесаря перед могуществом Мессии-царя.

       А что для Иуды особенно интересно здесь? Ответ на это дал ему Сам Христос. Когда Петр спросил Иисуса: «вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам,» то Иисус сказал им (ученикам): «истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф. 19:27-28).

      Ясно, что и ему, Иуде, обещан престол в царстве Мессии. А потому надо действовать и двигать дело вперед. А так как он, Иуда, чувствует в себе избыток сил и энергии, то он лучше, чем кто-либо, может содействовать скорейшему осуществлению таких обещаний. И само собою понятно, что он займет тогда первое место, первый престол, рядом с престолом Мессии. А с достижением этого он будет обладателем всех сокровищ мира: все золото и серебро будет в его распоряжении; все народы будут у ног его; все цари земные будут служить ему, потому что Иисус ничем этим лично не интересуется.

     В сердце Иуды заговорили теперь все страсти: и сребролюбие, и честолюбие, и властолюбие, и сластолюбие (при обилии золота), и корыстолюбие, и мщение, и ненависть ко всем врагам, и, в конце концов, полное самообожание: он теперь – все; а все остальное – вокруг него и для него! Даже Иисус, этот Мессия, существует для него, Иуды, а не Иуда для Христа! И это само собою понятно: он, Иуда, обладает энергией, но не владеет такой силой, как Иисус; а Иисус владеет несокрушимым могуществом силы, но не имеет такой энергии, как Иуда. А потому он, Иуда, решительно выдвинет Иисуса в Мессию, а Иисус предоставит ему пользоваться Своей силой; потому что Сам он не способен жестоко мстить врагам и не имеет привязанности к золоту и роскоши.

     Чтобы осуществить такой “гениальный” план, необходимо прежде всего сокрушить личных врагов Иисуса – первосвященников, книжников и фарисеев, которые употребляют все усилия для того, чтобы погубить Иисуса. Они преследуют Иисуса по пятам, стараются уловить Его и обвинить в каждом слове, клевещут на Него и возбуждают народ против Него, составляют смертные приговоры и объявляют, что все обязаны доносить им, где находится Иисус. Одни гонят Иисуса, опираясь на силу Римлян, а другие – рассчитывая на слепоту и фанатизм народа, который во всякое время готов отречься от Иисуса и выдать им Иисуса, несмотря на все Его благодеяния, оказанные всем, кто прибегал к Его помощи.

     С другой стороны, если бы все личные враги Иисуса примирились с Ним и объявили Его Мессией, то при таком повороте событий они не уступили бы апостолам своих первых мест при Мессии, когда откроется Его славное Царство. А потому необходимо отстранить этих опасных конкурентов апостолов, которых Иуда давно уже считает своими личными врагами. А чтобы достичь этого, необходимо вызвать и двинуть Иисуса на решительный бой с этими личными врагами как Иисуса, так и Иуды. Нужно поставить дело так, чтобы Иисус дал им решительный отпор и силой подчинил бы их Своей власти. Для этого он, Иуда, спешит к этим своим врагам с лестным и приятным для них предложением: «что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребренников; и с того времени он искал удобного случая предать Его» (Мф. 26:14-16).

      В этой позорной для человеческого достоинства сделке интересы первосвященников и Иуды сталкивались между собой и тем не менее в конечном результате пришли к общему итогу. Первосвященники желали погубить Иисуса, чтобы удержать в своих руках власть над народом и богатства; Иуда желал выдвинуть Иисуса и погубить первосвященников, чтобы забрать в свои руки власть над всем миром и богатства всех народов. Исходная точка этой сделки, по-видимому, одна и та же: одни покупают Иисуса, чтобы убить Его, а другой продает Его, чтобы убили; но внутренние побуждения их совершенно противоположны и взаимно исключают друг друга. Но, несмотря на такую противоположность побуждений, существо дела с той и другой стороны оказывается совершенно тождественным; первосвященники, убивая Иисуса, думали уничтожить в Его лице Мессию; Иуда, предавая Иисуса, чтобы выставить Его земным царем, лишал Его мессианского достоинства, уничтожал в Нем Мессию, превращая Его в земного властителя народов. И результаты в своем конечном итоге опять получились тождественные: одни покупали, чтобы уничтожить в лице Христа Мессию, а другой продавал, чтобы уничтожить во Христе истинное мессианское достоинство. Но вопреки их планам и желаниям, сделка их закончилась через смерть Христа раскрытием Его мессианского достоинства и вечной славы духовного Царства Мессии.

      Мы приходим теперь к заключению, что дело Иуды своей фактической стороной осуществляет тот самый принцип, который мы указали выше. Иуда, выдвигая Иисуса на тот путь, который мы раскрыли, действительно разрушал вечное спасение людей, от вечности предопределенное Богом. Если Христос – земной царь, то Он не Спаситель мира. А если Христос не Спаситель мира, то диавол остается князем мира сего и держит под своей властью всех людей. А если так, то дело Божие разрушается и Сам Бог ограничивается в Своей независимости, если диавол остается вечным соперником власти Его.

     Отсюда само собой вытекает, что дело Иуды есть дело диавола, что Иуда, предавая Иисуса с целью вызвать Его на решительный шаг – объявить Себя Мессией в духе и смысле земного царя, предлагал Ему то же самое, что и сатана в пустыне: «все царства мира и славу их… все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне» (Мф. 4:8-9). Продавая Иисуса, Иуда также предлагал Ему все царства мира и ставил Его в некоторую зависимость от себя: диавол требовал поклонения себе, а Иуда, надеясь на полный успех своего дела, рассчитывал на чувство признательности и благодарности со стороны Иисуса за решительный толчок, которым он вызвал Иисуса из нерешительного Его состояния. И теперь понятно, почему Христос назвал Иуду диаволом.

 Любил или ненавидел Иуда Христа?

   Вопрос этот сам собою возникает из самого факта предательства Христа Иудой, а решение его логически вытекает из тех побуждений, которыми руководствовался Иуда в данном случае. Верность же решения вопроса подтверждается печальным концом жизни Иуды. На эти три пункта и обратим теперь свое внимание.

      Иуда предал Христа врагам Его, которые давно уже постановили убить Иисуса. Но для чего он предал Его? Для того ли, чтобы первосвященники выполнили свое злое намерение, т.е. чтобы они убили Его, или для того, чтобы Христос, вызванный на решительный с ними бой, окончательно поразил бы их, так или иначе? Предавая Иисуса врагам, чтό выразил Иуда в своем предательстве: ненависть ли к Иисусу и желание погубить Его руками первосвященников или же любовь к Иисусу и желание Его полного и окончательного торжества над врагами? Проще сказать, искал ли Иуда смерти Христа или Его торжества и славы?

       Иуда, как и прочие апостолы, не мог желать смерти Христа и, тем более, содействовать Его погибели. В его личных интересах было поддерживать Христа и желать Ему полного торжества. В данном случае он как апостол вместе с Петром ждал ответа на вопрос: «вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам?» (Мф. 19:27). Без сомнения, в душе Иуда разделял и просьбу сынов Зеведеевых: «Учитель! мы желаем, чтобы Ты сделал нам, о чем попросим… дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую, в славе Твоей» (Мк. 10:35-37; Мф. 20:20-21). Мы уверены, что Иуда принимал самое живое участие и в споре на вечери о том, кто из них должен почитаться бόльшим (Лк. 22: 24). И если ученики «начали негодовать на Иакова и Иоанна» за их просьбу сидеть по правую и по левую сторону Иисуса в Его Царстве славы (Мк. 10:41), то Иуда, надо полагать, более всех выразил здесь свое негодование, потому что он был более самолюбив, честолюбив, властолюбив и корыстолюбив, о чем говорит само предательство его.

      В этой общей характеристике апостолов мы выделяем Иуду только тем, что у него эти черты имели преобладающее влияние, первенствующее значение и господство над всеми остальными свойствами и качествами его души. Эти черты подавляли в нем все остальные. Он жил исключительно для себя, действовал в своих личных интересах и стремился заставить служить только себе. Он был эгоистом самой высшей пробы. Христос для него был необходим, потому что Он был орудием в его руках и самым верным средством к удовлетворению всех безграничных требований его непомерного эгоизма. Только через Христа он мог полностью удовлетворить свое необузданное самолюбие. А потому он не мог желать погибели Иисуса – это разрушало все его мечты и наносило смертельный удар его эгоизму. Убить Христа не в его личных интересах: это значило бы убить все свои расчеты на земное счастье и личное благополучие. И если на Христа Иуда смотрел как на самое верное средство для полного удовлетворения требований своего эгоизма, то само собою понятно, что охраняя жизнь Иисуса, он любил в Нем не Иисуса, а себя самого. Равным образом не мог он и ненавидеть Иисуса, чтобы погубить Его: потому что на Нем держалось все его личное счастье и высокое положение среди людей, о чем он мечтал.

     Верность такой характеристики Иуды подтверждается и самой смертью его. Евангелист передает в немногих, но весьма характерных словах: «Тогда видев Иуда предавый Его, яко осудиша Его, раскаявся возврати тридесять сребренники архиереем и старцем, глаголя: согреших предав кровь неповинную. Они же реша: что есть нам? ты узриши. И поверг сребренники в церкви, отъиде: и шед удавися» (Мф. 27: 3-5).

       Такой конец Иуды разрешает вопрос об отношении его к Иисусу, а именно: если бы Иуда любил Иисуса, то, осознав свою ошибку, он омыл бы ее горькими слезами покаяния подобно Петру, с клятвой отрекшемуся от Христа (Мф. 26:72). Там, где любовь и где произошла случайная ошибка, люди не лезут в петлю, а стараются всеми силами загладить свою вину, исправить свою ошибку, оплакать свой грех. Равным образом смерть Иуды не допускает и ненависти в нем к Иисусу. Если бы он ненавидел Христа подобно первосвященникам, то радовался бы подобно им, и торжествовал бы свою победу над Иисусом, когда увидел, что Его осудили на смерть. Но в смерти Христа Иуда увидел полное банкротство своего эгоизма, совершенное разрушение своего личного счастья, обман и рассеяние всех своих надежд относительно собственного благополучия на земле. Из-за этого – полное отчаяние в себе самом и совершенное разочарование в своей жизни, отравленной сознанием гнусности своего дела

 Доказательства из Евангелий того, что Иуда, предавая Господа, не думал, что Его убьют

    «Тогда Иуда, предавший Его» (Иисуса), «увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился» (Мф. 27:3-5).

       Слова Евангелиста подтверждают все то, что мы сказали о планах Иуды, когда он предавал Господа. Евангелист говорит, что Иуда раскаялся, когда увидел, что Иисус осужден. Такого раскаяния не могло быть, если бы он предавал Его на смерть. Имей он это намерение, он ликовал бы теперь вместе с первосвященниками. Ясно, что его интересы в данном случае перекрещивались с интересами первосвященников. Продавая им Иисуса, он преследовал совершенно другие цели, чем первосвященники, покупавшие Иисуса.

      Раскаявшись, Иуда «возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам». Ясно, что он продавал Иисуса не из-за этих ничтожных денег. Если бы он интересовался оценкой главы Иисуса, то он, во-первых, не возвратил бы этих денег; а во-вторых, он назначил бы самую высокую цену, а не тридцать сребренников, и, без сомнения, получил бы. Мы видим, что те же первосвященники и старейшины, когда «некоторые из стражи… объявили» им о факте воскресения Иисуса, «сделав совещание, довольно денег дали воинам», чтобы они сказали, что «ученики» Иисуса, «придя ночью, украли» тело «Его, когда» они «спали». А так как подобной ложью и клеветой воины подвергали себя обвинению в небрежности при исполнении служебного долга, то первосвященники успокоили их тем, что они не пожалеют золота, чтобы уладить это дело: «И аще сие услышано будет у игемона, мы утолим его и вас безпечальны сотворим» (Мф. 28:11-14). В подобных случаях евреи не жалеют денег, если вопрос в том, “быть” или “не быть” им при своих местах. Само собою понятно, что и Иуда мог бы получить тысячи и десятки тысяч за Иисуса, если бы он продавал Его на смерть. Но он получил только тридцать сребренников, потому что его прельщало что-то другое, а не эти тридцать сребренников. Он даже сам и не назначал цены и не торговался, а только предложил свои услуги, а чтобы не заподозрили его в обмане и лукавстве, он упомянул и о плате за свои услуги. Он «сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребренников». И без всякого дальнейшего торга он согласился… «и с того времени… искал удобного случая предать Его» (Мф. 26:14-16). Заинтересованные деньгами так не поступают!

      Ясно, что тридцать сребренников только оформляли сделку, но не составляли интереса самой сделки. Суть сделки для той и другой стороны заключалась не в тридцати сребренниках, а имела другую подоплеку, чисто морального свойства: для Иуды это повод для вызова Иисуса на решительный шаг, а для первосвященников и старейшин это формальное право убить Иисуса. Не случайно предложили они ни больше, ни меньше, а определенно тридцать сребренников. Эта цифра называется ценой «Оцененного» (Мф. 27:9). Об этой цене «Оцененного» предсказывали еще пророки Иеремия (Иер., гл. 18,19 и 32) и, с буквальной точностью исполнения, Захария (Зах. 11:12). Взята эта «цена Оцененного» из оценки жизни раба или рабыни по закону Моисея. Во Второй книге Моисея Исход мы читаем: «Если вол забодает мужчину или женщину до смерти»… и если хозяин его был извещен, что… «вол бодлив был и вчера и третьего дня… то вола побить камнями, и хозяина его предать смерти»… Но… «если вол забодает раба или рабу, то господину их заплатить тридцать сиклей серебра, а вола побить камнями» (Исх. 21:28-29, 32). Ясно, что жизнь раба оценена в тридцать сиклей серебра и за смерть раба платили эту сумму хозяину как собственнику раба.

       Таким образом, первосвященники и старейшины, предложив Иуде тридцать сребренников, тем самым показали, что они уплачивают за жизнь раба, т.е. покупают Иисуса как раба, на убиение, о чем Иуда знал, но не верил в возможность исполнения такого злого умысла.

       Истинность этого их намерения при сделке с Иудой подтверждается тем, что они сами назвали эти деньги «ценою крови», когда Иуда с презрением и ненавистью бросил им в лицо их сребренники в храме. И, убивая Христа, они считали грехом положить эту «цену крови… в сокровищницу церковную» (Мф. 27:6). И тут фарисеи и саддукеи остались верными себе: убить Христа они не считали грехом, а деньги за кровь Христа они признали греховными, нечистыми, недостойными храма Господня!

      Ответ их Иуде, когда он заявил, что предал им «кровь невинную», говорит нам о том же: они покупали Иисуса с явным намерением убить Его. А о том, что Иуда, продавая им Иисуса, не думал об этом, т.е. не имел такого намерения, до этого им нет никакого дела: «что нам до этого?» – сказали ему, – «смотри сам». Об этом ты должен был подумать сам, когда продавал! А теперь уж поздно ты спохватился: сделка состоялась, и мы в расчете, мы дали за то, что нам нужно, а ты взял за то, чего не ожидал.

       Заявление Иуды после осуждения Иисуса, что он предал «кровь невинную,» говорит о том, что и до осуждения он также считал Иисуса невинным, т.е. не заслуживающим смертной казни. Если бы Иуда предавал Иисуса как виновного, на смерть, то осуждение Его не вызвало бы в нем теперь признания Его невинным. Таким образом, post hoc заявления Иуды есть и ante hoc его убеждения, т.е. в том, о чем он заявил после осуждения Иисуса, он был убежден и до осуждения Его.

      При наличии таких данных раскаяние Иуды носит совершенно другой характер, чем раскаяние Петра после трехкратного отречения его, с клятвою, от Христа (Мф- 26: 69–75). Апостол Петр после отречения, выйдя вон, плакал горько (ст. 75), а Иуда, бросив сребренники в храме… вышел, пошел и удавился (Мф. 27:5). Раскаяние Петра вытекало из любви ко Христу: ему больно было, что он отрекся от Того, Кого он искренно и пламенно любил, и эта любовь ко Христу спасла его от погибели. А раскаяние Иуды исходило из его крайнего эгоизма, из безграничного себялюбия, когда он увидел, что с осуждением Христа все рушится у него, все кончилось для него.

      Осуждение Христа – это личная катастрофа для самого Иуды, которую он не мог перенести. Осуждение Христа нанесло смертельный удар крайнему самолюбию Иуды, вызвало в нем полное отчаяние в жизни, презрение и ненависть ко всему и прежде всего к себе самому, неверие и проклятие самому Небу, откуда нисходило вдохновение пророков о Мессии, оказавшееся ложью и обманом.

       Первосвященники и старейшины, которых он и прежде ненавидел, как своих злых соперников в величии и славе будущего царства, теперь уже разрушенного, оказались победителями, и с их победой одно зло будет господствовать на земле и управлять миром.

      Раскаяние Петра говорит о его случайном падении, неожиданном для него самого, о таком падении, которое совершается под каким-то гипнозом; а потому оно больно отозвалось в его горячо любящем сердце, когда он взором Спасителя был пробужден от своего, можно сказать, бессознательного состояния под влиянием какого-то страха.

       Но раскаяние Иуды говорит, наоборот, о совершенном извращении его духовного понимания, о неисправимой закоренелости в земных и чувственных идеалах, об утрате им всего высокого и божественного.

   Все эти черты духовного облика Иуды вытекают из того определения, какое дает ему Сам Христос. В Своей первосвященнической молитве, которую Христос возносил к Отцу на берегу потока Кедрон перед самым вступлением в Гефсиманский сад, Он назвал Иуду «сыном погибели» и выставил его в таком мрачном виде, что даже Он, Спаситель мира, не мог сохранить его, Иуду, настолько он представляется закоренелым в грехе. «Отче Святый!» – молился Христос о Своих учениках в момент перед самым вступлением на подвиг искупления, – «соблюди их во имя Твое… Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание» (Ин. 17: 11 — 12; Пс. 108: 16-17).