Встань за Веру, Русская земля Сайт объединительного движения
«Батюшка! По благословению иеромонаха, у которого как-то исповедовалась, взялась читать «Добротолюбие» для того, чтобы научиться Иисусовой молитве. Но вы когда-то мне писали, что состояние духа на молитве — радостная печаль. Именно радостная…
Но вот, прочитала у св. Григория Синаита: «Стремящийся достигнуть чистой молитвы в безмолвии должен шествовать к сему в трепете великом, с плачем и испрашиванием руководства у опытных, непрестанно слезы проливая о грехах своих, в скорбном сокрушении и боязливом сокрушении и боязливом опасении, как бы не попасть в ад или не отпасть от Бога и отлученным быть от Него ныне или в будущем».
Как совместить ваши слова со словами святого? Спаси Господи!»
Здравствуй, Н.!
Очень рад твоему вопросу и постараюсь ответить короче, несмотря на то, что пласт проблем. поднимаемых твоим недоумением. чрезвычайно велик.
Господь, устрояя мир, изначально заложил в него безконечное многообразие: нет и двух одинаковых капель росы, а кольми паче нет двух одинаковых людей, нет одинаковых образов мысли, восприятия, действия…
При Сошествия Святого Духа на Церковь в День Пятидесятницы Господь промыслительно и Божественно-премудро разделил членов Своей Общины, вручив им самые разные дарования – таланты. Об этом, например, говорится у апостола: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и Тот же, производящий все во всех» (1Кор.12,4-6). «Все же сие производит один и Тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (1Кор.12,11).
Поэтому, сколько делателей молитвы, столько существует форм и видов молитвы. Так как Господом благословлено лишь два основных образа жития: мирской и монашеский – то и аскетика, наука о христианском подвижничестве, условно делится на две соответствующие составляющие.
Подавляющее большинство святоотеческой литературы написано монахами и предназначена монахам. «Добротолюбие» – сборник аскетических наставлений 37 авторов-подвижников IV-XV веков – как раз одна из таких книг. Замечателен сей сборник тем, что содержит в себе полноту древней христианской духовной практики исихазма (по-древнегречески «исихия» — «спокойствие, тишина»).
Преподобный Паисий Величковский (жил в 18 веке), восстановитель древних монашеских традиций исихазма и духовный отец оптинского старчества, с некоторыми сокращениями перевел «Добротолюбие» с греческого на славянский (кстати, сей перевод «Добротолюбия» стал настольной книгой Прохора Мошнина – будущего великого старца Серафима Саровского). А через сто лет, с еще большими сокращениями, а местами и с вольным пересказом текста, сей Сборник переведен на русский язык святителем Феофаном Затворником. Святитель, сознавая падение живой деятельной веры среди русского общества того времени, в том числе среди интеллигенции, свой перевод максимально адаптировал для светского восприятия и мышления современников. И мы сегодня пользуемся чаще всего именно этим переводом.
Но даже в таком «рафинированном» переводе сборник «Добротолюбие», в первую очередь, предназначен для тех, кто стал на путь монашеского делания. Для мирян подобные книги – отправная точка некоего абсолютного идеала исполнения Божиего Закона, яркий отблеск евангельской Истины, в котором лучше и полнее можно воспринимать глубину Благовествования Христова и недостижимую для человеческого естества высоту Его Учения. Буквально исполнять, «примерять на себя» то, что написано в аскетической литературе – мирянам, по строю их жизни, невозможно, не нужно, да и весьма неполезно.
Однако и здесь уместно заметить, что в Московском Царстве XV-XVII веков люди всех сословий – от крестьян до князей – с великим удовольствием читали переводные святоотеческие книги, коих на Руси было немало. Заказы на поставки и переводы книг были огромные – и это был настоящий книжный «бум» — почти каждый московит считал своим долгом иметь в своем доме сочинения преподобного Иоанна Лествичника, Исаака и Ефрема Сирских, Марка Подвижника, Симеона Нового Богослова и других древних авторов. Сей удивительный факт, описанный множеством иностранных источников, свидетельствует, насколько церковным и аскетичным был общий уклад и строй жизни наших благочестивых предков, и как же мы сегодня далеки от сего…
Иисусова молитва обязательна всем – монахам и мирянам, независимо от положения, возраста и состояния здоровья. Об этом свидетельствуют даже самые древние русские тексты, такие как «Поучение Владимира Мономаха» (начало XII века), «Послание преподобного Феодосия Печерского» (XI век), вся житийная и церковно-богослужебная литература. И лучшей книги для научения Иисусовой молитве, чем «Добротолюбие», в которой воедино собрана вся вековая мудрость, касающаяся сего святого предмета, безусловно, нет.
Но прежде чем приступить к чтению сего Сборника, настоятельно советую внимательно изучить некоторые из книг русских авторов XIX-XX веков, которые в более доступной современному человеку форме излагают учение «умного делания». Это, прежде всего, произведения святителя Феофана Затворника (Говорова), святителя Игнатия Кавказского (Брянчанинова), преподобного Серафима Саровского. А из современных духовных учителей – архиепископа Антония (Михайловского).
Усердно молясь и постоянно сверяя свой путь со святыми отцами, делатель молитвы постепенно приобретает живой личный опыт Богообщения, ни с чем не сравнимый по силе и действию. И именно сей приобретенный опыт позволяет ему не вырывать из контекста цитаты святых, как это сделано в твоем письме, а совмещать их высказывания в некий единый свод, в котором каждый автор по-своему неповторим. Добродетели духовной мудрости и рассуждения, мало-помалу усиливаясь в молящемся, позволят выявить общий смысл и общий дух – Дух Христов – всех духоносных глаголов, читаемых им.
Здесь как раз уместно ответить на твой основной вопрос о плаче и радости. Поверь мне, что если чисто статистически суммировать отдельно все высказывания святых отцов о плаче и отдельно о радости в Боге, то получились бы две совершенно одинаковые части.
Поэтому-то и появился в духовной литературе термин «радосто-печаль», который наиболее отражает правильное, сбалансированное состояние молящейся души.
Радость в Боге – это деятельная добродетель надежды. Немощный человеческий дух, не укрепленный сей великой добродетелью, просто обречен разбиться о чрезмерную печаль, тяжко заболеть и духовно, и физически. И такие примеры мне, к сожалению, знакомы («старательные плакальщики» — как правило, неопытные монахи – были вынуждаемы ложиться в клинику неврозов или принимать антидепрессанты).
В заключение приведу несколько цитат изречений святых о печали и о радости:
«Печаль есть самый злой из всех духов и самый вредный для рабов Божиих и преимущественно пред всеми другими погубляет человека и изгоняет Святаго Духа» (св.Ерм,94,192).
«Печаль же снедает сердце человека, впадшего в нее. Не давай печали сердцу своему, но утешай себя о Господе» (прп.Ефрем Сирин, 30,193).
«Дух печали подавляет молитву» (авва Евагрий, 89,611).
«Печаль, пока скопляется внутри, помрачает наш ум, а когда разрешится словами молитвы и соединенными с нею слезами и выйдет изнутри вон, то оставляет в душе великую ясность, так как в душу молящегося входит, как некоторый луч, помощь Божия» (свт.Иоанн Златоуст,44,543).
«Как ладья тонет, когда море воздымается и волны восстают со всех сторон, так и душа, когда отовсюду обнимает ее печаль, скоро гибнет, если никто не подаст ей помощи» (свт.Иоанн Златоуст,45,313-314).
«Только в одном случае надобно считать печаль полезною для нас, когда она возникает от покаяния в грехах, или от желания совершенства, или от созерцания будущего блаженства» (прп.Иоанн Кассиан,56,117).
«От печали <рождается> брюзгливость, малодушие, раздражительность, отчаяние…» (прп.авваСерапион,56,254).
«Душу, погруженную в печаль, ничто не может так возвеселить, как памятование о Боге» (прп.Исидор Пелусиот,61,177).
«Где печаль ради Бога, там, явно, и вечная будет радость!» (прп.Нил Синайский,73,107).
Да благословит всех нас Преблагий Господь и преумножит в душах наших святую и крепкую, как надежный якорь спасения, добродетель надежды. Аминь.