Встань за Веру, Русская земля Сайт объединительного движения
Проект «Московская экономическая школа» — преступление против детей
Первое, что надо отметить, говоря о проекте МЭШ, — это то, что он не был представлен широкой родительской общественности, нигде не обсуждался, в силу чего неизвестно, какие в реальности цели он преследует, хотя в некоторых школах уже с 2010 г. начали внедрять отдельные её элементы (электронные дневники и пр.), а где-то — уже полностью. Сейчас МЭШ в том или ином виде реализуется уже в нескольких сотнях школ, а в 2018 г. планируется охватить ею 1840 учебных заведений.
В соответствии с тем, как МЭШ представлена на сайте Департамента образования г. Москвы, она являет собой «совокупность информационных решений в рамках комплексной информационной системы “Государственные услуги сферы образования в электронном виде”», к которым кроме прохода и питания, а также электронного журнала и дневника теперь добавляется общегородская платформа электронных образовательных материалов, обеспечивающих предоставление учебных материалов в электронном виде и установка интерактивных панелей, ноутбуков и т.д. В ответе Методического центра Депортамента образования, присланного обратившимся туда родителям, его авторы пытаются заверить, что МЭШ – это не эксперимент, а проект по модернизации действующей инфраструктуры образовательных организаций, а также обеспечение учащихся, педагогов и семей доступными электронными сервисами и учебными материалами. То есть речь идёт, якобы , только об инфраструктуре. При этом интересно, что единственное, чем обосновывается необходимость внедрения МЭШ – это удобство получения информации, а также необходимость следовать многочисленным стратегиям и программам, отвечающим духу времени и касающимся информационного общества, и цифровой экономики. Никаких других аргументов при этом не приводится.
Так, как указал А.Ермолаев, руководитель департамента информационных технологий г.Москвы, отрабатывая пилотный проект в шести школах, они хотели добиться, прежде всего, не круглых «пятерок», а упрощения и улучшения процесса получения знаний. Наша цель – вовлечь учеников в учебу. В результате мы увидели повышение активности 2 500 учащихся данных заведений. Они, что называется, втянулись».
В действительности речь идёт не столько об инфраструктуре, сколько о коренном изменении школы (поэтому и говорится, что это «система образования будущего»). Цифровые технологии меняют саму методику обучения, все педагогические методы и представляет собой революцию, означающую ликвидацию традиционной системы образования, которая впитала в себя всё лучшее из культурного наследия нашего народа и все лучшие достижения отечественной педагогической мысли и практики и позволяла формировать высоконравственную, высокообразованную и интеллектуально развитую личность.
Концептуальной основой МЭШ является не научная система, а эксперимеантальный форсайт-проект 2030, разработанном АСИ, МШУ Сколково и ВШЭ и одобренной правительством. Его ключевыми идеями являются следующие:
1)Обучение – это сфера бизнеса – продажа услуг. Человек покупает навыки, чтобы затем продавать их с прибылью. Человек рассматривается как товар – отсюда устремленность на таланты, которые дороже стоят и приносят большую прибыль.
2)Кастовость – евгенический подход. Изначальное неравенство — одни творцы – другие «люди одной кнопк». Отсюда – индивидуальные траектории развития и ставка на «одарённых детей». Одним — «человеческое обучение», другим – дистанционное, онлайн обучение.
3)Коренное изменение содержания и методики обучения. Модель новой школы описал ещё в 2009 г. нынешний руководитель отделения «Молодые профессионалы» АСИ Д.Песков. Вот её характерные черты:
Тотальные перемены в обществе делают ненужной ту сложившуюся ещё в ХVII веке модель образования, которая была направлена на формирование образованной личности и предполагала наличие соответствующих институтов: школы, уроков, учителей, оценок, экзаменов и т.д. Наша планета покидает «Галактику Гутенберга,и правила теперь диктует Интернет. Поэтому все традиционные институты должны быть упразднены, школа и университет будут преобразованы по модели компьютерной игры, где между реальным и виртуальным не будет границы. Вместо учителей и преподавателей будут тьюторы, помощники, эксперты; вместо знаний — получение нужных навыков для успешной карьеры, необходимых для работодателя-заказчика, который и будет их оценивать.
«Образование» должно быть с асинхронным и вариативным, учить разным типам мышления, использовать разные образовательные форматы (iCamp, RuСamp, EduCamp, Rapid Foresight, BarCamp, метаигры). Особо Песков выделил формат баркемпов (BarCamp), пришедших из Силиконовой долины и представляющих собой международную сеть конференций, которая создаётся самими участниками. Конференции открыты для всех, проходят в формате докладов, тренингов, презентаций и обсуждений. Именно это Песков назвал «образованием будущего», когда человек интенсивно погружается в какую-то реальность, живёт в ней и образовывается, что рассматривается как более эффективное, чем лекции, семинары и всё остальное.
Поскольку «образование» должно представлять собой просто приобретение компетенций, нужных в данный момент работодателям, для нормального преподавания оставляют только часть предметов, остальные, в первую очередь, гуманитарные, переводят в онлайн-обучение. Фундаментальное образование остаётся только для немногих, это дорогое, «человеческое» образование. Для остальных – дешёвое, «компьютерное», дистанционное. Поэтому оптимальное число вузов – 200-250. Как выразился Д. Песков, «то, что сгнило, должно умереть», как это произошло с военным образованием, «реформированным» Сердюковым.
Песков также подчеркнул, что перемены должны быть быстрыми и что, в силу позиции президента, в России для этого как раз имеются все возможности. Если же всё откатится к традиционализму («плохой сценарий»), то придётся ждать смены поколений.
Над проектом «будущего образования» Д.Песков работал совместно с руководителем разработки корпоративных образовательных программ МШУ «Сколково», профессором П.Лукшой, который, рассказывая об их работе, поведал следующее:
«Прежде всего, мы учитывали, что наша жизнь очень стремительно переходит в цифру. Цифровая копия человека (страница в социальной сети) и сам человек всё больше сближаются. В какой-то момент всё культурное и научное наследие окажется в сети — и в сети будет максимум информации о том, что происходит в данный момент с каждым из нас. Предельное развитие интернет-технологий, развитие мобильных технологий позволит получать информацию всегда и везде. Когда этот момент наступит — а мы условно называем его “точкой Бога”, — образование должно стать совершенно другим. Ждать осталось недолго — лет 10–15. Развитие информационных технологий породит целый пучок новых решений. Это и образование в виртуальных мирах, в первую очередь в разных многопользовательских играх, и автоматические образовательные системы с искусственным интеллектом — электронные наставники, и повсеместное образование в любых городских пространствах с использованием дополненной реальности».
«Что случится, когда информация будет доступна каждому всегда и везде? Система, где университетские преподаватели передают знания, читают курсы и лекции, а потом по ним проводят тестирования, в будущем станет попросту бессмысленной. Нужно принципиально новое содержание! В постинформационном обществе, к которому мы движемся, образование перестает быть какой-то отдельной задачей, а становится практикой, которая длится всю жизнь. Условно говоря, в режиме 24/7 каждый будет учиться тому, что нужно знать прямо сейчас, — проходить курсы и тренинги, посещать семинары и мастер-классы специалистов».
Проекты Центра «Метавер» были идейной подготовкой, а в 2010 г. на их основе Д.Песков и П.Лукша разработали первую версию форсайт-проекта «Образование 2030». Эта версия была верифицирована зарубежными экспертами, в частности, американской транснациональной корпорацией Cisco – мировым лидером в области сетевых технологий, предназначенных для Интернета. Так что неудивительно, что российские форсайтеры так настойчиво продвигают онлайн-обучение.
В версии 2010 г. образование рассматривается как «инструмент влияния на глобальном рынке». При этом указано, что проект ориентирован в основном на Россию, но для образовательных технологий и для рынков образования выводы носят глобальный характер. То есть, проект рассматривает Россию как площадку для масштабного эксперимента, результаты которого будут внедряться уже повсеместно.
Речь идёт о смене всей системы функционирования общества. С 2015 г. начнётся переход к распространению форм сетевой саморегуляции, «перестройки-перетряски» экономик и переключение на новые технологии. Поскольку Китай и Индия становятся крупнейшими рынками науки и культуры, бизнес и образование переключаются на обслуживание их спроса. Кроме того, утверждается проект «Всемирный Халифат» (распространение ислама), при котором территория России рассматривается как одно из возможных опорных пространств для «виртуального Халифата».
Трансформация образования происходит в четыре этапа. Переломным является период 2017-2022 (замены роли государства и профессионального сообщества бизнес-возможностями нового сектора), а завершается всё в период 2022-2030, когда происходит «сломом/ликвидация традиционных моделей образовательной системы».
Это конечная цель, так что, как мы видим, всё жёстко и определённо.
Что касается новых технологий, то, поскольку к 2016 г. 90% населения будет присутствовать в Интернете, в 2018-2020 гг. должен быть введён обязательный универсальный идентификатор личности в интернете. К 2022 г. вся поддающаяся оцифровке информация будет храниться в Сети и доступна из любой точки планеты, что приведёт к принципиальному пересмотру моделей управления знаниями (наукой, образованием и архивами). К 2015-20 гг. массовое использование когнитивных технологий для установления прямой связи между нервной системой и компьютером приведут к разделению («психоразрыву») между пользователями и не-пользователями, начнётся Вторая психоделическая революция, и появятся «протоколы прямого обмена информацией между нервными сетями через Сеть».
В 2010-2030 гг. происходит «сворачивание» школьной системы, расширится разрыв между «цифровыми» учениками и «нецифровыми» учителями, утверждается внесистемное образование, множество форм обучения, появляются учителя-непедагоги, осуществляется международная сертификация и трансформация ЕГЭ. Государство теряет стратегическое влияние на школу, удерживая только хозяйственные и административные функции, всё определяет работодатель. Традиционная школа остаётся для неудачников.
Таким образом, мы видим, что уже в первой версии форсат-проекта «Образование 2030» был изложен готовый план полномасштабных перемен, но осознать значение их простому человеку сложно, поскольку авторы проекта сознательно сохранили ключевые, понятные всем традиционные термины: «образование», «школа», «вуз», которые, однако, наполнены совершенно другим содержанием. В результате от образования должно остаться только название, так как конечный этап — это «самораспад или пересборка образовательных систем» под реальность постинформационного общества.
Первая версия форсайт-проекта оказалась неизвестна широкой публике, но с образованием АСИ в 2011 г. появилась возможность его продвижения на правительственный уровень.
После нескольких подготовительных этапов правительство приступило к главному – тотальной перестройке всей образовательной системы. Она нацелена на создание единой электронной образовательной системы, которая будет подключена к единому идентификатору личности. АСИ разработал проект, предполагающий внедрение технологий блокчейн в сферу образования, чтобы, как объяснил Д.Песков, отказаться от бумажных документов и ввести все достижения в труде и образовании, начиная со школы, в единый реестр. Он включает программу мероприятий по слиянию дипломов и трудовых книжек в индивидуальный профиль компетенций человека, который сопровождает его на протяжении всей жизни. Для хранения информации профилей предлагается использовать технологию блокчейн, представляющую собой распределённую базу данных, которая хранится на отдельных информационных блоках, что обеспечит прозрачность проводимых транзакций и множественное копирование всех этих транзакций таким образом, что у каждого участника процесса, обладающего доступом, всегда будет информация о каждом шаге участника сети. При этом у каждого разный доступ к файлам.
Предлагаемая система позволяет обеспечить сбор подробнейшей информации практически о каждом человеке, так как задаёт такой формат индивидуальных профилей, при котором можно фиксировать результаты учебной и трудовой деятельности вплоть до оценки по каждому предмету и всех практических навыков, приобретённых человеком. У работодателя при этом сформируется своя оценка компетенций сотрудника. Так что, сравнив оценки, полученные в вузе, с видением работодателя, можно будет строить рейтинги не только учебных заведений, но и кафедр, и конкретных преподавателей. При этом понятно, насколько, с одной стороны, эти оценки субъективны, с другой стороны – формальны. Но главное — человек становится абсолютно прозрачным для работодателя, интересами которого руководствуются авторы проекта (никакая трудовая книжка или диплом таких возможностей не предоставляет), что является нарушением закона о персональных данных. К тому же неясно, где будут находиться узлы этой распределённой базы, кто будет определять круг вузов и какую платформу собираются использовать.
Конечно, если передать этот проект на обсуждение научной и педагогической общественности, он встретит её категорическое неприятие, поэтому и обсуждается он в узком кругу. Поэтому и ответственным за направление «Кадры и образование» программы развития цифровой экономики назначено Минэкономразвития, а не Минобрнауки, что лишний раз подтверждает: данная сфера рассматривается исключительно как часть бизнеса.
В соответствии с разработанными планами и стали переходить к электронной общеобразовательной школе – всё в соответствии с форсайт-проектом 2030, предусматривающим, напомним, и «геймификацию образования» (учеба как компьютерная игра), и «живой учебник» (электронный учебник с меняющимся содержанием), и «учебные системы дополненной реальности» и многое другое. С 2017 г. в Департамент образования правительства Москвы во главе с Исааком Калиной начал реализовывать в столице проект «Московская электронная школа» (МЭШ), который параллельно с реальной должен создать «виртуальную» школу. В 2018 г. проект должен перейти в свою активную фазу, задействовав с 1 сентября более 100 столичных школ (образовательных комплексов), а затем на базе его планируется реализовать всероссийский проект – «Российскую электронную школу» (РЭШ), о котором неоднократно говорила министр образования О.Васильева. В этих целях в сентябре 2017 г. совместно с мэром Москвы С.Собягиным ею было подписано соглашение о взаимодействии по этому вопросу между Минобрануки и правительством столицы, при этом было подчёркнуто, что «все силы Москвы направлены на модернизацию системы образования» и что МЭШ является «уникальным проектом», представляющим собой инновационный инструмент для всех участников образовательного процесса.
По замыслам «реформаторов», отныне при обучении в школах должны использоваться новейшие электронные технологии, которые объединят их в общее электронное образовательное пространство. На уроках школьники (начиная с начальной школы!) должны пользоваться индивидуальными планшетами или смартфонами, связываясь по Wi-Fi с интерактивной доской в классе, заполнять в них тесты, читать электронные учебники, «посещать» виртуальные экскурсии, пользоваться виртуальными лабораториями, электронными библиотеками и даже обучающими компьютерными играми. Каждый урок обязательно должен быть подготовлен учителем в электронном виде. Проводить срез знаний с автоматическим выставлением оценки в электронный журнал будет компьютер, а учитель только запускает.
Сейчас идет массовое техническое переоснащение столичных школ. Классы оборудуются интерактивными досками, роутерами WiFi и т.д. Учителя спешно проходят обучение новой системе, учатся создавать электронные уроки, наполнять электронные библиотеки новыми материалами. Для этого к ним приставлены «тьюторы» (инструкторы) по МЭШ. Педагогов и директоров школ стимулируют к участию в проекте материально путём предоставления грантов от Правительства Москвы разработчикам электронных материалов для МЭШ. Огромные суммы денег уже вложены, заключены серьёзные контракты, закупается дорогое высокотехнологичное оборудование (к примеру, стоимость одной интерактивной доски – около 500 тыс. руб.).
Между тем не имеющая аналогов в мире МЭШ является проектом экспериментальным, неапробированным, представляющим угрозу для психического и физического здоровья детей. Но «реформаторвы» » так торопятся, что приступили к реализации проекта, не представив его родительской общественности и специалистам и не проведя никакого общественного обсуждения. По результатам проведённого в 8 пилотных школах Москвы в 2017 г. электронного обучения не было сделано никаких заключений специалистов. То есть безопасность и эффективность МЭШ совершенно не подтверждены ни экспертами, ни каким-либо документами и ислледованиями. Так что даже министр образования О.Васильева заявила по этому поводу: 
«Это дичь. Невозможно ввести “цифру” в школе, не зная как она будет влиять на детей определенного возраста. Этого нельзя делать. Невозможно этим заниматься, не зная как это отражается на детях в раннем возрасте». Однако никаких последствий констатация этого факта не имела, поскольку в заключении своего выступления Васильева подтвердила, что её ведомство поддерживает идею «цифровой щколы», без которой будет «каменный век» .
Дальше — больше. В марте 2018 г. Исаак Калина торжественно заявил о необходимости ликвидации ЕГЭ, однако за этим долгожданным со стороны общественности решением оказалось скрыто намерение приступить к тотальной ликвидации традиционного образования. Речь идёт об отмене каких-либо выпускных экзаменов и испытаний знаний по окончанию школы, вместо которых должна быть введена электронная биография ученика, которая будет собирать и хранить данные о его достижениях на протяжении всего периода обучения. По словам Калины, «в случае объединения всех современных технологий в единое целое, потребности в одноразовой проверке знаний в форме экзаменов не будет. Уже через несколько лет не будет никаких технических препятствий для завершения школьного образования подобным образом. Написанием последней контрольной работы учащийся будет завершать этап многолетнего непрерывного формирования своей электронной биографии». Всё в соответствии с форсайт-проектом Образование 2030 и в духе традиций троцкистской педологии.
«Электронная биография» или «электронное портфолио» – это другое название «индивидуального профиля компетенций» для обеспечения «персональной траетории развития», внедряемых трансгуманистами из АСИ. Очевидно, что это цифровое досье в дальнейшем привяжут к «сквозному идентификатору» (личному номеру гражданина), который станет ключом к сведениям в ЕСИА и ЕБМ. С окончанием школы биографию человека никто закрывать не будет, и тотальный контроль и отслеживание любых карьерных, образовательных изменений продолжатся до конца жизни. По сути, Калина говорит об открытии на каждого юного россиянина электронного личного досье, содержимое которого (оценки, личные характеристики, семейное положение) и определит его социальную роль в государстве.
Академик Георгий Фурсей по этому поводу заявил: «Предложение Калины — это настоящее безумие и преступление против народа. Он хочет заменить образование страшной фискальной системой, что гораздо страшнее ЕГЭ. Экзамен — это ведь не только повторение и закрепление материала, но и очень эффективный инструмент обучения. Это часть большой, творческой работы над собой, умения правильно формулировать мысли, делать выводы, общения с коллегами, преподавателями, учебниками».
В случае реализации этого решения, система передачи фундаментальных знаний будет полностью ликвидирована. Качество знаний заменят навыки и компетенции, которые будут оцениваться исходя из активности на уроках, среднего уровня успеваемости, участия в различных проектах, дополнительных курсах, кружках, которые будут скоро доступны только богатым), отсутствия конфликтности с администрацией школы, общих замечаний по поведению, конформизма и готовности к быстрому переобучению по системе модулей, которые должны заменить традиционные школьные предметы.
Именно это готовит Департамент образования Москвы в рамках обнародованной весной «Стратегии развития московского образования до 2025 г.», призванной обеспечить Москве вхождение в тройку мировых лидеров образования, а ученикам – большую конкурентоспособность на рынке труда. В этих целях планируется эксперимент по замене школьных оценок по предметам «оценками личности» и рейтингами, рейтингами, которым уже придумали звучные названия: ПОТОК – «персонализированная образовательная траектория в открытых коллективах» и РОСТ – «распределённое оценивание в системе талантов». Пятибалльная шкала отметок здесь заменяется стобалльной системой оценивания ученика, в которой учитываются следующие составляющие: посещение уроков (до 10%), домашние задания (20%), активность на уроке (10%), индивидуальный прогресс обучения (10%), текущий контроль (20%) и итоговый контроль (30%).
К разработке «индивидуализированных траекторий» в целях «повышения конкурентоспособности» стали активно привлекать и самих детей через реализацию в городах России образовательного проекта «Венчурный Акселератор», который должен научить детей работать на венчурном рынке, создавать с нуля технологичный ИТ-бизнес и привлекать инвестиции. В 2017 г. в Сочи он собрал более 5000 школьников и студентов, которые под руководством наставников прошли курс образовательных лекций, построили бизнес-модели, протестировали их и создали презентационные сайты. Победителем проекта стала девочка, разработавшая облачный сервис «Электронное портфолио» и получившая за это 300 тысяч рублей инвестиций.
Между тем надо отметить, что переход к всеобщей цифровизации образования переходит тогда, когда на Западе как раз начинается широкое обсуждение катастрофических последствий введения электронных школ.
Так, в 2012 и 2015 гг. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в рамках Международной программы по оценке образовательных достижений учащихся (PISA — Programme for International Student Assessment) провела исследование последствий использования цифровых технологий в школах. Результатом этого стал доклад «Учащиеся и новые технологии», который сравнил уровень информатизации обучения школьников с уровнем их математических знаний и понимания написанного текста. Многие ответственные работники не стали афишировать этот доклад, так как он стал настоящей бомбой для сторонников оцифровки образования.
Как говорится в докладе, в течение последних 10 лет те страны, которые согласились на крупные инвестиции в информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) в сфере образования не зафиксировали ни одного заметного улучшения результатов среди учеников в понимании написанного, в математике и в науках. Оцифровка школ не делает их более эффективными – напротив. В заключении доклада указано: «В среднем в странах ОЭСР самый высокий уровень использования (информационных технологий) cвязан со значительно более слабыми результатами». Те ученики, которые больше используют компьютеры в школе, показывают «намного более слабые результаты в понимании написанного». Начиная с определённого уровня использования компьютера или гаджета они перестают понимать то, что было написано выше.
Доклад показал, что более эффективные образовательные системы находятся в таких странах, как Южная Корея, где ученики наименее «подключены».
Показательны также результаты внедрения цифровых технологий в школах США. В 2011 г. американский журналист Мэтт Рихтел провёл расследование для «Нью Йорк Таймс», в результате которого он пришёл к следующим выводам. Так, в Киренском школьном округе Аризоны с 2005 по 2011 гг. было инвестировано 33 млн. долл. в оборудование школ интерактивными досками и компьютерами. Однако в то время, как общие результаты школьников Аризоны в соответствии с национальными стандартами за это время улучшились, показатели Киренского округа и в чтении, и в математике, бывшие вначале более высокими, не улучшились. За семь лет обучения повышение затрат на технологии сопровождалось снижением уровня компетенций, покупки книг и зарплат учителей.
Особенно опасная ситуация сложилась во Франции, где при президенте Франсуа Олланде в 2015 г. была также запущена программа электронной школы, которая вызвала серьёзную критику общественности. Как заявил автор книги «Катасрофа цифровой школы» Филипп Биуи, ведущий инженер, катастрофа цифровой школы имеет педагогические, санитарные, общественные и экологические аспекты. С точки зрения педагогической ещё не было проведено исследований, доказывающих положительные последствия применения этих технологий и их позитивного влияния на процесс обучения. Каждый аргумент сторонников ЦШ может быть опровергнут. В первую очередь концентрация учеников – она переживает кризис. Ученики всё меньше могут концентрироваться. Компьютер увлекает, но не учит. Использование компьютеров требует отказаться или перестроить все педагогические методы. Цифровая школа — это иррациональный педагогический выбор, так как она не учит лучше. Это растрата редких ресурсов. Это страшная опасность с точки зрения медико-санитарной, так как последствия воздействия компьютерных технологий на мозг неизвестны. Это психологические риски.
Выводы: в силу того, что внедрение МЭШ представляет серьёзную опасность для психического и физического здоровья детей, наносит удар по всей классической системе образования и делает невозможным формированием высоконравственной и образованной личности, её внедрение категорически недопустимо.
Школа является образовательным, а не развлекательным центром сферы услуг, она представляет собой устой традиционной культуры, который занимается образованием, то есть не только дает знания, но и нравственно воспитывает детей. Это прибежище культуры, которое нельзя перестраивать в соответствии с духом времени. Это ограда от постоянно меняющегося мира с его неопределенностью. Это социальная сила, противостоящая постоянной экономической революции и моде и сохраняющая и передающая вечные ценности новым поколениям.