Священник Дмитрий Ненароков. Притчи о талантах и сеятеле. Проповедь

    Каждая Божественная служба – по сути это некая важная веха нашей жизни. Христианин Богом призван к литургической жизни, к самому глубокому Богообщению. И при должном внутреннем настрое, когда живое чувство к Богу движет нашим сердцем, литургическая жизнь органично присутствует в нас даже при уединенной молитве вдали от людей. Ибо при Литургическом молитвенном предстоянии Господу и Его Пречистой Матери сходятся не только живущие, но и ангельские сонмы и все святые, от века спасенные.Человек верующий никогда не бывает одинок: всегда с ним находятся Господь, Матерь Божия, Ангел-хранитель, все святые и ангелы. И ему не свойственно испытывать тягостное чувство обделенности, оторванности, страдать унынием, скукой, бездействием. Ведь самое главное – то, что совершается внутри клети сердца. Сим действием мы обязаны, по слову Господа, все земные способности и таланты, какими наделены мы, преобразовать в небесные. И об этом мы читаем в евангельской притче о талантах.

Господь раздал своим работникам серебро, каждому в его особую меру — с тем, чтобы оно было пущено в оборот для приобретения иного «серебра» – даров Божиих – талантов, которые будут предъявлены во время оно на Божий Суд.

В римо-католицизме присутствует весьма странная для православных традиция: люди, наделенные какими-либо способностями – к примеру, музыкальными, артистическими – могут восславить Бога, принеся ему «жертву», сплясав, спев или сыграв что-либо прямо в храме пред алтарем. Но такая «жертва» — по сути неправильная, ибо все земные таланты Господь строго велит нам преобразовывать — менять на небесные, которые перечислены у апостола Павла: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал.5,22-23). Сие-то мы и предъявим Господу в свое время. На Суде Божием – личном ли, или Страшном Суде – добродетели сии либо просияют в нас, либо нет.

Нет двух одинаковых людей. Так и любой святой уникален по характеру, по жизни, по образу святости: «и звезда от звезды разнится в славе» (1Кор.15,41). Каждая звезда имеет свой неповторимый облик: сияние, возраст, размер, место среди небесных светил. Мы все разные, а таланты, явленные в делах, на Суде Господнем предъявим одинаковые: кто смирялся, кто был кроток, кто прощал, кто был милостив, кто не воздавал злом за зло, кто исполнил заповедь о любви к врагам… В этом перечне сознательно не упомянута великая добродетель молитвы. Ибо молитва не только связывает все прочие добродетели – она одна позволяет их стяжать. Видите нелицеприятный суд Господень: как Он взирает не на путь приобретения небесных талантов, а только на их наличие, выраженное в конкретных делах.

Посмотрим на разбойника – кровопийцу и вора, помилованного только за то, что, распятый, он узнал в окровавленном, обезображенном Страдальце, сораспятом с ним, Сына Божия и исповедал сию веру вслух. Осознав вмиг всю свою греховность, он взмолился: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» — на что сразу и получил Божественный ответ: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк.23,42-43).
Подумаем: покаянный подвиг разбойника длился несколько минут, а преподобной Марии Египетской для принесения плодов покаяния понадобилось целых сорок лет молитвенного пребывания в пустыне, без еды и одежды, в стужу и зной, в окружении диких зверей и прочих опасностей. И теперь оба святых предстоят Господу… Все Евангелие заполнено примерами нелицеприятного Суда Божия. В частности, об этом же – притча о сеятеле.

Мы все разные, как разной бывает земля под ногами. Земля в евангельской притче — наше внутреннее состояние. Какую же «землю» имеет каждый из нас? Одни – плотно-притоптанную, придорожную: корни даже очень сильного семени не пробьют ее… Пыльная дорога, затоптанная миллионами сапог – вот образ души человека, под стать которому и его образ жизни: постоянный навязчивый поиск внешних впечатлений, потребление массы ненужной информации, нескончаемый поток хаотических мыслей. Разрозненность душевных и телесных сил. В таком плачевном состоянии большинство людей мiра сего проводят свою несчастную безплодную жизнь из года в год…

Другой образ души передан неглубоким слоем земли, ветрами навеянной на камни. Так как плодоносный слой тонкий, он быстро нагревается от камня: корни не выдерживают температуры и сгорают-засыхают… Душа таких людей стремительно рвется к Богу, желая скоро получить вожделенные плоды. Такие обычно в той или иной форме задают духовнику один и тот же вопрос, который для нас звучит, как шутка: «Батюшка! Я уже год, как молюсь, а легче не становится – святости никакой в себе не вижу — уже нервничаю»… Сие может быть простительно только в начале пути, по неопытности. К сожалению, с таким настроем человек может рваться без толку и тридцать, сорок… сто лет – рано или поздно наступит уныние, опустятся руки. И на смену всякому духовному стремлению придет опустошение, от которого душа может высохнуть и умереть…

Должно и законно совершая шествие по духовной стезе, христианин через некоторое время начинает видеть себя внутренне совершенно негодным — неключимым – и это в порядке вещей. Ибо благодать Божия все сильнее и глубже действует в человеке, все сильнее освящая и освещая самые темные и неприглядные закоулки его души. Око его сердца становится чище, но при этом строже и нелицеприятнее обличения совести: «Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь» (2Кор.10,18).

С каждым в разное время его шествии ко Христу происходят духовные метаморфозы, обращая по многу раз человеческую душу то в жесткую «притоптанную дорогу», то в «скороспелку», взошедшую на камне. Но неизменно наступает некий третий этап, во время которого постепенно становится тучной и плодоносной сердечная земля, готовая принять и взрастить живое Слово Божие. Однако чем лучше почва, тем удобнее и быстрее в ней заводятся сорняки – сильные растения-паразиты. Это состояние души приведено апостолом: «желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим.7,18-20).

Есть замечательная трогательная история о сиротке Варе Нарышкиной, воспитанной тетей – монахиней Марией Тучковой, основательницей Спасо-Бородинского монастыря, вдовой героя войны 1812 года генерала Александра Алексеевича Тучкова. Как-то матушка привезла свою воспитанницу Варю к святому Московскому митрополиту Филарету Дроздову, который, желая утешить сироту, сказал: «Твоя мать была святая. Она теперь в раю… Будь и ты хорошей». «А что делают в раю?» – спросила девочка. – «В раю молятся», – отвечал владыка. — «…Только молятся. Как это скучно!» Тогда святитель задумчиво произнес: «Дай Бог тебе, дитя, познать впоследствии сладость молитвы». Старец прозрел то, что стало стержнем и смыслом всей жизни Вари – Варвары Александровны Туркестановой — матери великого подвижника XIX-XX вв. митрополита Трифона Московского…

Да, говоря земным языком, в Царстве Небесном только молятся. Сия высшая молитва, о которой пока мы в состоянии только рассуждать умозрительно, составляет весь смысл и награду Вечного пакибытия спасенных: их счастье, радость, пищу, питие, воздух. А если представить, что сейчас нам вдруг случится встретить смерть? – Ведь мы, такие как есть, не сможем жить в раю: среди всеобщего ликования и славословия святых и ангелов нам станет невыносимо — нам, не умеющим и не любящим молитвенно пребывать с Богом, не чувствующим, что это и есть самое главное, единственно необходимое для жизни дело…

Для того нам и дается земная жизнь, чтобы мы успели очистить свою душу от камней и сорняков, сделав тучным плодоносный слой сердца – «расширить сердце» для принесения обильного урожая в Жизнь Вечную. Весьма жестки слова Господни: «Ибо, кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь» (Лк.8,18).
В связи с бедственным положением Церкви можно прийти к выводу, что управляющие ею нынешние иерархи вовсе не молятся. Они лишь читают урезанные, изуродованные Собором 17-18 годов служебники и требники, но не молятся. Ибо молящийся не сделает и малой доли тех злодеяний, что они уже совершили. Сама молитвенная благодать не позволила бы им сие сотворить. С горечью говорю это…

Все люди могут быть разделены на две категории: молящиеся и немолящиеся. Это более точно, чем привычное: верующие и неверующие. Ведь «и бесы веруют и трепещут» (Иак.2,19), но при этом не перестают быть бесами. Человек молящийся – он же и кающийся, и смиряющийся, и думающий о Боге, и имеющий страх Божий: «начало Премудрости – страх Господень» (Пс.110,10). Такой человек рано или поздно духовно собирает чистую плодоносную почву и приносит плод в тридцать, в шестьдесят или в сто крат (см. Мк.4,20). Господь при этом не ставит принесшего стократный урожай выше того, кто принес лишь тридцатикратный. Господь каждого любит особо и радуется особо, как учитель более доволен троечником, самостоятельно «заработавшим четверку», чем отличником: «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк.15,7).

Призывая всех к деятельной неформальной молитве, всем желаю, чтобы она приносила ту неописуемую, неведомую для большинства радость, о которой Господь говорит: «И радости вашей никто не отнимет у вас» (Иоанн.16,22). Но радость сия далеко не всегда дается легко — молитва бывает тяжелой, скорбной, крестной: «Царствие Небесное силою берется» (Мф.11,12)… Ибо сия радость исходит от Креста Господня: когда мы чувствуем, что несем свой крест терпеливо и благодушно – это радость. Когда мы чувствуем себя сораспятыми с Господом – это радость… Неведущему Бога эта радость никогда не будет известна. Он живет земными радостями – плотскими, душевными. А наша радость – высшая, духовная, которую всей душой желаю вам познать во Христе Иисусе Господе нашем. Аминь.